20 марта в Улан-Удэ возле Дома дружбы народов собрался стихийный митинг, на котором люди потребовали от кыргызской общины извинений женщине и бурятскому народу, которых оскорбил предприниматель из Кыргызстана. 16 марта представители общественной организации «Боевое братство» провели предварительную беседу с кыргызскими арендаторами. Свое мнение о возникшей ситуации «Новой Бурятии» высказал известный экономист Алдар Бадмаев.
- Алдар Гальчеевич, что это вообще было?
- Вообще конфликты – это нормальное явление. Вопрос в том, как эти конфликты урегулировать. Их необходимо обязательно подвергать анализу: как ведут себя стороны, чего добиваются, какие они делают выводы и делают ли. Пытаться как-то избегать конфликтов бессмысленно. Поскольку конфликты несут очень много информации, в данном случае – о том, что в республике есть скрытые движения и противоречия. И вот наступил момент, когда они вырвались наружу.
Этот конфликт мог вырваться чуть раньше или чуть позже. В этой ситуации надо сказать, что благодаря вполне нормальному и профессиональному отношению ребят из «Боевого братства» конфликт удержали в рамках, он не вылился в нечто большее. Хотя будь на их месте более радикально настроенные люди, то дело могло бы дойти и до погромов. Этого не произошло. Ребята выбрали более цивилизованный путь – обратились к официальным органам. Люди не пострадали, имущество в целости. И со стороны киргизской диаспоры есть понимание.
- Но почему «Боевое братство»?
- Дело даже не персонально в самом Вахе. Вспомните, в начале 90-х годов, когда в страну пришел дикий капитализм, у нас здесь тоже хватало конфликтных ситуаций. Представители кавказских общин вели себя не очень уважительно. Тогда наведением порядка занимались представители неформальных молодежных движений, да-да, те самые хунхузы, чанкайшисты, LST-63.
Сейчас в Бурятии сформировалась определенная пассионарность. Ее движущей силой являются молодые мужчины, которые прошли боевые действия в горячих точках. Их больше двух тысяч, и это только те, кто зарегистрирован в общественной организации. У них другое миропонимание, чем у обычных гражданских лиц – более обостренное понятие долга и чести. И патриотизма. Это понятно. В традициях любого народа – и наш народ не исключение – есть уважение к женщине, матери. И за их оскорбление у тех же киргизов – шариатский суд.
Вообще, в последние два десятилетия нарастает общественная энергетика в контексте поиска идентичности, в том числе через примеры героизма молодых. Например, подвиг Бато Дашидоржиева, который остановил колонну войск в Грузии во время осетино-грузинского вооруженного конфликта. У нас в республике всплеск спортивных достижений – таких я не помню с советских времен, причем во многих видах спорта. Это говорит о том, что энергетика растет, нарастает. И она выливается в какие-то формы.
- Какие это должны быть формы?
- В британской империи войска специального назначения были в определенной мере сформированы из непальских мужчин. Дело в том, что Непал – нищая страна. Для них служба в армии это практически единственный способ как-то прокормить семью. У нас примерно схожая история. Даже когда едешь, видишь, как много вокруг молодых бурят в военной форме – на остановках, в банк заходишь, магазин – обязательно пара человек. Число их увеличивается. Оно и понятно. Потомки охотников, стрелков, дарханов – чем они должны заниматься?
- Но ведь ситуация не только в Бурятии такова. Выход-то какой?
- У нас многонациональное государство. И живем мы вместе не первый год. Ведь никому объяснять не надо, что даже намек на оскорбление, скажем, на Кавказе, может закончиться плачевно. Когда случаются конфликты, практически у каждого народа на первый план сразу выходят аксакалы. А у нас кто пришел разруливать эту ситуацию?
И опять выходим на взаимоотношения бурятские. Мы оказались в ситуации, когда нет лидеров и авторитетных людей. Когда в Калмыкии произошел конфликт между калмыками и дагестанцами, там глава Дагестана приносил извинения, фактически вмешался в этот конфликт и взял на себя всю ответственность. А у нас республиканские власти заняли какую-то невнятную позицию.
Поэтому нужно отдать должное ребятам из «Боевого братства» – была установка не поддаваться на провокации, и они ее выполнили. Хотя провокаторы там присутствовали.
- Если предположить, что действия «Боевого братства» и реакция на их действия – некий месседж, что он означает?
- Для сведения – «Боевое братство» – это не только буряты. Это выходцы из Бурятии, буряты и русские, которые вне Бурятии называют себя бурятами. Если говорить об этнической составляющей, то я почти уверен, что там не делятся на левых-правых. Любой бурят, кто жил, учился, служил вне границ Бурятии, у него все эти территориальные и племенные отличия – джидинский, баргузинский, кижингинский - смываются. И этот месседж, на мой взгляд, это форма протеста против безразличия властей к проблемам, которые обсуждаются в народе.
Сейчас действуют два тренда. Один – на консолидацию, другой – на разъединение. Этот клич: «давайте соберемся отдельно хори, отдельно хонгодоры, баргузинцы» – работает на дробление. А «Боевое братство» консолидирует. И в форсмажорных ситуациях для бурятского народа мы видим, что не хори, не хонгодоры или эхириты встали на защиту оскорбленной женщины. Мы даже не знаем, из какого она племени вышла. На ее защиту встали ребята из разных бурятских племен. Их объединил единый дух.
А буряты, которые все еще делятся по улусам, они на самом деле не буряты. Уровень самосознания – на уровне улуса в пределах деревенской изгороди. Эти два тренда идут рядом. И тот объективный тренд, который снизу, подо льдом, – это и есть истинное боевое братство. Им никто не платит. Для них никто не арендует театры для встреч, им не оплачивают кофе-брейк, никто их не поддерживает.
- Резюмируя, какие уроки мы должны извлечь?
- Первое, у нас отсутствует нормальная структура управления, нет центров силы, центров влияния. Нет лидеров, спикеров, авторитетов, которые в любой момент могут повлиять на ситуацию. У других народов это есть, а у нас – нет. Второе, у нас, по-прежнему, пытаются попросту замять конфликт, избежать огласки вместо того, чтобы управлять конфликтом в конструктивном русле.
Нормальная ситуация в таких случаях – садиться за стол переговоров и разобрать ситуацию на молекулы. У нас у всех здесь сбился психокод. В течение десятилетий, особенно в связи с очередными выборами, постоянно нагнеталась межнациональная тематика. Особенно такой посыл, мол, русские должны голосовать за русских, буряты – за бурят.
Эти действия раскалывали народ Бурятии. Понятно, кто-то тем самым добивался того, чтобы продвинуть своего кандидата на руководство республики, но они тем самым создали определенную трещину, из которой может образоваться целая пропасть.
В данном же случае нарастание экономических противоречий между киргизской торговой общиной и бурятами, которые занимаются торговлей, создало лишь повод. А кто наши торговцы? Это же наши бывшие врачи и учителя. Это люди, которые зарабатывают себе на жизнь. То есть малый бизнес, который работает на пропитание семьи. Если человек, условно говоря, не продаст пару кофточек, завтра будет не на что кушать. Еще раз повторю, этот лишь повод, который сигнализирует о назревших проблемах.
