Есуна Дугарова не раз давала интервью местным СМИ, поэтому, чтобы не повторяться, мы поговорили о том, сколько стоит жизнь за границей, о ее нынешней работе и трудностях и какова ее стратегическая цель.
— Многим интересно, во сколько обходится жизнь за границей. Давай начнем с Англии.
— В Кембридже у меня была полная стипендия. Это означает, что мне полностью оплачивалось обучение. Плюс давали деньги на расходы. В 2005 году это было 700 фунтов. В рублях это было примерно 35 тысяч. На 400 фунтов я оплачивала проживание в общежитии, и 300 фунтов оставалось на жизнь. Я до сих пор сама готовлю, и у меня получалось откладывать. Поэтому по окончании учебы удалось сделать какие-то сбережения.
— То есть 700 фунтов хватало?
— Все относительно. Например, стипендия Билла Гейтса составляла около 1 500 фунтов. А для студента это огромная разница.
— Но ты, наверное, еще и работала?
— Да после окончания я работала на трех работах. Потому что хотелось лучшей зарплаты, больше реализоваться, открывать разные возможности.
— И в итоге сколько ты зарабатываешь?
— Могу сказать, что достаточно, чтобы обеспечить приемлемый образ жизни для себя.
— Можно ли сказать, что можно уехать и зарабатывать 100 тыс. долларов в год?
— Это не правда. Я не хочу, чтобы люди все бросали и ехали непонятно куда. Существует миф, который провоцируется образами в соцсетях о «красивой жизни». Как правило, за этими образами мало что стоит. В Нью-Йорке я часто сталкиваюсь с тем, что наши ребята приезжают и работают на низкоквалифицированных работах. Я не считаю, что это то, к чему люди должны стремиться.
— Это похоже на «прекрасное далеко»?
— Часто говорят об американской мечте, но мне кажется, что сейчас ее не существует.
— Почему?
— Смысл американской мечты в том, что если ты много-много работаешь, то можешь из крестьянина условно стать царем.
— Но ведь этому есть много примеров?
— Да, но когда это было. Сейчас мобильность снизилась. Посмотрите на тех, кто наверху, на того же Марка Цукерберга. Он учился в Гарварде, значит, у него были для этого возможности. В Гарвард просто так не поступают. Никто с самого нуля не начинает. Может, их родители да. Но сами они имели определенные условия.
— А вообще человек из Бурятии может поступить в Гарвард?
— Конечно.
— Дело в деньгах?
— Я могу судить о том, куда сама поступала. В Кембридже деньги не играют основную роль.
— На твоей странице в Facebook написано, что ты исследователь в ООН.
— Я специалист по устойчивому развитию. По своей природе это аналитическая и исследовательская работа.
— Какие сейчас глобальные тренды в устойчивом развитии?
— Как раз недавно я написала доклад на эту тему. Он так и называется: «Глобальные тренды: возможности и вызовы устойчивого развития». В нем мы выделили шесть мегатрендов:
- бедность и неравенство;
- демографический тренд: старение, миграция, рост населения;
- изменение климата и деградация окружающей среды;
- шоки, катаклизмы, болезни, кризисы, в том числе экономические;
- финансирование устойчивого развития;
- технологическое развитие.
— А какие тренды в развитии Бурятии?
— Для Бурятии, как и для России в целом, это, конечно, экономический рост. Как раз об этом мы писали в нашем докладе. Экономический рост — это приоритет для развития. Он нужен прежде всего для уменьшения бедности и создания новых рабочих мест. Но, как показывает опыт, экономический рост не гарантирует снижение бедности и равенство.
— А в чем ключевая компетенция агентства, в котором ты работаешь?
— Главной задачей нашего агентства «Программа развития ООН» является помощь странам в достижении устойчивого развития. В 2015 году 193 страны — участницы ООН приняли новую глобальную повестку дня. А моя задача — анализировать данные и на основе этого давать рекомендации странам.
— Что стоит за понятием «устойчивое развитие»?
— Устойчивое развитие имеет три составляющих: экономическая, социальная и экологическая. Само понятие было сформулировано в 70-х годах. Буквально до 2000 года оно воспринималось как забота о природе. То есть устойчивое развитие — это то развитие, которое не идет во вред окружающей среде.
— А в каких странах оно уже достигнуто?
— Я думаю, что на данный момент нет стран, в которых достигнуто устойчивое развитие. В реальности очень сложно найти баланс, чтобы был экономический достаток, чтобы люди были социально обеспечены и чтобы экономический рост не влиял на природу. Прежде всего, устойчивое развитие — это процесс.
— Какие еще глобальные проблемы ты видишь?
— Один из кризисов, о которых мы не говорили, — это моральный кризис. Мир в целом, и молодежь в особенности, ориентирован на накопление капитала. Люди хотят быть богатыми. И не важно, какими путями. Массовая культура в том числе этому способствует. Это неправильные установки.
— Бурятия остро испытывает потребность в стратегии развития. Кто, по твоему мнению, должен заниматься ее разработкой?
— Думаю, это должно быть сочетание экспертов как в конкретной области, так и в области разработки общей стратегии. Это, бесспорно, сочетание количественных методик и качественного анализа. Но опять-таки в теории можно много о чем говорить. Но на практике все происходит по-другому, и эти процессы нами не всегда контролируются.
— И ты тоже с этим сталкиваешься?
— Конечно, я знаю о существовании этих проблем. Идеи могут быть прекрасными, качество людей высокое, но реализации нет. Например, одна из задач ООН — борьба с коррупцией. Но в некоторых странах просто запрещают сотрудникам ООН вмешиваться в их дела.
— Что происходит после того, как ты провела аналитику и сделала рекомендации?
— Это вопрос тонкий и сложный. И в этом иногда бывает мое неудовлетворение и ООН, и моей работой, что в такой огромной структуре сложно показать явный результат. Я не всегда вижу, как применяются мои рекомендации. И не знаю, когда они применятся. Но это не должно подавлять и вести к прекращению этой работы.
— И как ты этого добиваешься?
— Я верю в то, что если вы будете упорно идти, пускай иногда и против ветра, рано или поздно это даст свои результаты. Это и есть долгосрочная надежда. Всегда должен быть стандарт и стремление идти, к чему нужно.
— В Бурятии часто говорят, причем на самом высоком уровне, о кадровом дефиците. Хотя у нас большое количество талантливых людей, склонных к учебе и развитию.
— А может, то, что им предлагают, их не устраивает? Я сама много общаюсь с разными людьми и могу сказать, что наша молодежь очень любознательная, с большим потенциалом и имеет хорошую базу. Поэтому для меня немного странно слышать, что в Бурятии существует недостаток кадров.
— Тогда в чем может быть проблема?
— Мне кажется, что существует определенный дисбаланс. С одной стороны, существуют различные барьеры для людей, которые действительно хотят что-то сделать. С другой стороны, те возможности, которые имеются, не всегда интересны, в том числе не всегда материально привлекательны.
— Как я понимаю, твой путь начался с поступления в Санкт-Петербугский государственный университет?
— Да, у меня было все просто и последовательно: села на поезд, поступила на бюджетное место.
— Так ты окончила школу с золотой медалью?
— Да, но я сдавала все три экзамена на бюджетное место. Платное обучение, наверное, мои родители не осилили бы.
— Так если бы не поступила, то вернулась бы в Бурятию и поступила в БГУ?
— Я думаю, что да. Но в тот момент я настолько на это нацелилась, что если бы я туда не поступила, то были другие варианты — вечернее отделение, заочное.
— Твоя нацеленность вызвана тем, что у тебя всегда было внутреннее ощущение, что ты создана для чего-то по-настоящему большего?
— Такого ощущения у меня точно не было. Наверное, может сложиться такое впечатление. Просто я с детства ставила себе цели, а дальше уже так сложилось. Хочу четко подметить: я все еще нахожусь в пути и далеко не достигла того, чего я хочу. Но, оглядываясь назад, я точно понимаю: то, что я имею сейчас, — это результат огромных трудов.
— Тут, конечно, сложно поспорить.
— Я ни в коем случае не хочу возводить себе памятник. Но если вспомнить детство, то я постоянно сидела, училась, не ходила на дискотеки, в клубы. Да и сейчас не хожу. Я постоянно занята работой — 20 часов в сутки и 4 часа на сон.
— Раз уж ты сама сказала, что еще далеко до цели, то в чем заключается эта цель?
— Мне бы хотелось сделать что-то глобально значимое для общества. И посредством этого повысить уровень Бурятии. В этом и заключается моя миссия за границей: чтобы ребята, которые учатся и работают за рубежом, понимали, что мы живем не столько для себя, сколько для окружающих, для общества и, конечно, для нашей родины. Я хочу, чтобы о Бурятии знали.
