В «Фейсбуке» не утихает скандал, поднятый бурятским поэтом и коммунистом Есугеем Сындуевым вокруг его конфликта с депутатом Госдумы, председателем комитета по делам СНГ, евразийской интеграции и связям с соотечественниками Леонидом Калашниковым. Он выходец из Бурятии и является одним из высокопоставленных функционеров КПРФ, занимая пост советника лидера партии Геннадия Зюганова. Избран членом президиума и секретарем ЦК КПРФ.
Память о помидорах
Суть претензий товарища Сындуева к товарищу Калашникову проста – он не давал 6 ноября поэту тесно пообщаться с вождем.
«Упорно оттеснял меня от Геннадия Андреевича, я еще более упорно противился этому, пока Зюганов не поглядел в мою сторону. Я поздоровался, пожав ему руку, передал пламенный привет от коммунистов Бурятии, Иркутской области и Забайкалья. Напомнил о том, как более 20 лет назад, 22 апреля 1997 года, у Мавзолея Ленина, где я читал стихи о вожде мировой революции, нас с ним (Зюгановым) закидали помидорами. Точнее, начали закидывать, но народ быстро пресек это. Геннадий Андреевич самым живым образом вспомнил те помидоры, подарил мне красную авторучку, календарик со своим портретом и пригласил завтра, 7 ноября, на митинг и шествие, посвященные столетию Великого Октября. Я хотел спросить, передала ли ему секретарь в Госдуме мои стихи о Ленине в рамке и под стеклом, что я оставлял для него в его госдумовской приемной месяц назад. Но спросить Зюганова я ни о чем не успел – Калашников, оттесняя меня в сторону, заявил громогласно, хамски и барственно: «Иди, иди отсюда! Все вы, буряты, такие наглые! Я сам оттуда и хорошо вас знаю!».
«Восточная» родословная
Версия товарища Калашникова о ситуации несколько иная.
«В целом Сындуев изложил суть происшедшего. Но, как говорится, дьявол кроется в деталях. Итак, с 4-го ноября мы начали осуществлять комплекс мероприятий, связанных с участием более 130 иностранных делегаций в праздновании 100-летия Октября. Во всех этих мероприятиях участвовал лидер партии Г.А.Зюганов. Его время с раннего утра до позднего вечера было расписано буквально по минутам. Но Геннадий Андреевич всегда находил время, чтобы поговорить с рядовыми коммунистами, приехавшими в Москву. Он вполне доброжелательно отнесся к желанию Есугея Сындуева пообщаться накоротке, несмотря на то, что тот довольно бесцеремонно ворвался на двухстороннюю встречу. Чтобы Сындуев не злоупотреблял временем председателя ЦК, спешившего на встречу с руководителем одной из братских партий, я в корректной форме попросил Есугея перенести разговор на другой день и в ходе разговора в шутливой форме, учитывая свое «восточное» происхождение, сказал, что «Я сам из Бурятии и знаю, что мы буряты - народ наглый» (по-хорошему напористый). Сожалею, что Есугей исказил мое высказывание, придав ему совершенно иной, грубый смысл. (…) Искренне удивлен, что известный бурятский поэт описывает этот инцидент с большим количеством грубых личных оскорблений и политических обвинений. Кстати, я позвонил Есугею Сындуеву и попытался объясниться по-человечески. К сожалению, безрезультатно. (…) Изложив свою точку зрения, сообщаю, что не намерен продолжать полемику с товарищем Сындуевым, ибо публичные разборки между двумя коммунистами никак не способствуют делу нашей партии!».
Надо сказать, что Леонид Калашников слово свое сдержал и в споры более не вступал. Однако, судя по всему, сдали нервы у лидера бурятских коммунистов, члена Совета Федерации Вячеслава Мархаева.
Удар «под помидоры»
«Есугей, - по телефону (не то из Улан-Удэ, не то из Иркутска) сказал мне Мархаев. - ты из тех , кого используют, как одно противозачаточное средство (резинизделие № 2), а потом выбрасывают за ненадобностью. Поэтому - убирайся из моей квартиры!». «Ниже пояса» - подумал я. И пошел по Москве, солнцем палимый... Вернее - дождем вперемежку со снегом осыпаемый... Пусть прозвучит это пафосно, но - лучше было на баррикадах погибнуть, чем вот так тащиться, спотыкаясь на ватных ногах, на вокзал в поисках ночлега, глотая слезы вперемежку со снегом и дождем».
Сравнивал сенатор поэта с «резиниделием №2» или нет, мы достоверно не знаем. Однако Есугею, который остался в Москве без крыши над головой, можно только посочувствовать и его обиду понять. Мятущаяся душа поэта намеревалась даже покинуть бренное тело КПРФ (выйти из партии), но прогнала эту мысль после торжеств в честь 100-летия Октября, где товарищ Сындуев читал свои стихи о Ленине, пользуясь успехом у участников краснознаменного шествия. Прозаическими же словами утверждал, что готов предстать перед БРО КПРФ.
Правда, уже через неделю в новом стихотворении он заявил о том, что коммунистов «посылает» и живет «одним искусством чистым». Ну, а рефреном через все посты Есугея следует, что «поросенка (почему-то именно так, ласково, он взялся именовать оппонента) Калашникова, как и обещал, нагну на извинения за оскорбление моего народа и на жёсткое самобичевание за это».
В принципе, большинство разумных участников дискуссии просят её главного инициатора её же и прекратить, ибо повод не очень очевиден – неудачное высказывание гурана Калашникова, неудачность которого он де-факто признал. В качестве квинтэссенции такой позиции можно привести слова Алдара Доржиева: «Вся эта история не стОит и выеденного яйца. Личная обида Есугея, поданная в плоскости межнациональных отношений и конфликта простого мужика с высоким начальством». Или Владислава Дымбрылова: «Наши мужики - и поэт и партиец и чиновник что-то обмельчали, ей богу как сварливые бабы на базаре. Разберитесь молча, а то как то стыдно за вас».
Квадратура красного круга
Действительно «красная вендетта» уже выглядит комично. К слову, в будущем году исполнится сто лет тому, как замечательный писатель Уильям Сидни Портер, более известный в миру, как О.Генри, издал свой рассказ «Квадратура круга» о завершении одной самой настоящей американской вендетты. И здесь нужна солидная цитата.
«Эта вендетта началась в Кэмберлендских горах между семействами Фолуэл и Гаркнесс. Первой жертвой кровной вражды пала охотничья собака Билла Гаркнесса, тренированная на опоссума. Гаркнессы возместили эту тяжёлую утрату, укокошив главу рода Фолуэлов. Фолуэлы не задержались с ответом. Они смазали дробовики и отправили Билла Гаркнесса вслед за его собакой в ту страну, где опоссум сам слезает к охотнику с дерева, не дожидаясь, чтобы дерево срубили.
Вендетта процветала в течение сорока лет. Гаркнессов пристреливали через освещённые окна их домов, за плугом, во сне, по дороге с молитвенных собраний, на дуэли, в трезвом виде и наоборот, поодиночке и семейными группами, подготовленными к переходу в лучший мир и в нераскаянном состоянии. Ветви родословного древа Фолуэлов отсекались точно таким же образом, в полном согласии с традициями и обычаями их страны.
В конце концов, после такой усиленной стрижки родословного дерева, в живых осталось по одному человеку с каждой стороны. И тут Кол Гаркнесс, рассудив, вероятно, что продолжение фамильной распри приняло бы уже чересчур личный характер, неожиданно скрылся из Кэмберленда, игнорируя все права Сэма, последнего мстителя из рода Фолуэлов».
Как известно, Сэм отправился искать его в Нью-Йорк. Но большой город настолько измучил деревенского парня из Кентукки, что, найдя своего «кровника», он крикнул ему: «Здорово, Кол! До чего же я рад тебя видеть!». И враги просто пожали друг другу руки.
К слову, когда Сэм собирался в большой город, он не стал брать с собой дробовик. Ибо «какой бы похвальной и высоконравственной ни считалась эта привычка в Кэмберленде, неизвестно еще, что скажут в Нью-Йорке, если он начнет охотиться на белок среди небоскребов Бродвея».
Замените те небоскребы на небоскребы Москва-сити, а Кэмберленд на БРО КПРФ - классика не стареет! Особенно, видимо, в преддверии выборов в Народный Хурал, но это отдельный аспект этой истории.
Вместо P.S. Любопытно. Самый свежий пост Есугея Сындуева в сети гласит следующее: «Вот я дров наломал сгоряча! Выплескивая наземь шовиниста Калашникова, выплеснул соль, суть, щит, меч, честь и совесть моего народа Мархаева. Желая высечь расизм, махровым цветом цветущий в ЦК КПРФ, высек свой народ. Трудно, горько, стыдно и больно мне, но признаю и каюсь, что лично мне и народу моему обиду, несправедливо нанесенную, на Михалыча вывалил».
